«Традиции Дзержинского живут…»

«Чекисты мы, нам Родина доверила
Всегда беречь родной советский дом.
Вперёд, за Сталиным ведёт нас Берия,
Мы к зорям будущим уверенно идём».
Александр Лугин, «Песня чекистов»

21 июля 2018 года. Неподалёку псковичи и гости Пскова начинают отмечать День города. Мы тоже отмечаем, но совсем не праздник. Ровно 80 лет назад - 21 июля 1938 года - в Пскове расстреляли двух людей. Одного звали Иваном, а другого Михаилом. Мы (архитекторы, преподаватели, журналист, члены общества «Мемориал») спускаемся в подвал, где летом 1937 и 1938 года в Пскове расстреливали политзаключённых. Обычно убивать отвозили в Ленинград, и там же ночью казнённых закапывали в безымянных рвах на специальном расстрельном полигоне НКВД - МГБ - КГБ СССР в Левашовской пустоши. Но бывало и по-другому.

«Действие, направленное к ослаблению власти рабоче-крестьянских советов…»

Старший научный сотрудник Российской национальной библиотеки, руководитель Центра «Возвращённые имена» при Российской Национальной Библиотеке (Санкт-Петербург) Анатолий Разумов несколько лет назад документально установил, что казни совершались и в Пскове. Он подготовил список из 27 казнённых. «Псковская губерния» об этом рассказывала.

Людей из псковского «списка 27» убивали в подвале дома, который сейчас заброшен.

Иногда в этом доме ночуют бездомные. Рядом гостиница «Двор Подзноева» и городской планетарий. Когда-то здесь, на бывшей монастырской территории, находился Псковский концлагерь, он же - «Псковский лагерь принудительных работ», а чуть позднее - Псковский окружной отдел ОГПУ-НКВД. Подробнее об этом читайте в первой и второй частях «Территории террора». 

За год возле заброшенного дома кое-что изменилось. Ступеньки в подвал совсем сгнили. Зато подходы к дому начинают обустраивать. Там, где прошлым летом росли репейник и крапива, лежит плитка. То есть контраст усилился. Разваливающийся дом и новая плитка вокруг.

Для того чтобы попасть в подвал, надо вначале воспользоваться дрелью. Вход закрыт досками. Архитектор-реставратор Владимир Никитин достаёт насадку и вывёртывает саморезы. Семь досок временно откладываются в сторону, и люди осторожно начинают спускаться вниз. Внизу решётчатая дверь, за которой тот самый подвал. Сейчас там под низкими сводами вдоль стены расставлены венки, стоят свечи, иконка…

Акции памяти с молебнами за последний год устраивались здесь несколько раз – в те дни, когда 80 лет назад в подвале проходили казни. 21 июля 1938 года, судя по всему, здесь расстреляли последних из «списка 27». Оговорку «судя по всему» надо делать из-за того, что большинство документов по-прежнему засекречено. ФСБ не спешит раскрывать архивы.

Кто-то из темноты спрашивает: «Почему бы им не рассекретить материалы на 25 человек?» (точное место расстрела первых двух людей из «списка 27» нам известно). Из темноты же доносится ответ: «Потому что тогда придётся рассекречивать материалы ещё на 250 человек».

Участники акции памяти, 21 июля 2018 года.

Я прислоняю к стене подвала венок. На чёрной ленте имя погибшего: Иван Кузьмич Ахи. На чёрной траурной ленте второго венка написано: Михаил Петрович Осипов.

Владимир Никитин негромко, но внятно произносит: «Это их первые венки».

О погибших 21 июля 1938 года мы пока мало что знаем. Возможно, узнаем больше, если откликнутся их родственники. Ивану Ахи было 67 лет, Михаилу Осипову 44 года. Здесь важны каждая буква и цифра. Вот всё, что нам пока известно:

Михаил Петрович Осипов, родился в 1894 году, уроженец деревни Килошицы Плюсского района (в документах написано, что родился в Ленинградской области, но какая в 1894 году могла быть Ленинградская область?). Русский, учитель. Арестован 31 марта 1938 года. Комиссией НКВД и прокураторы СССР 20 июня 1938 года приговорён по ст. 58-1 УК РСФСР к высшей мере наказания.

Статья 58-1 – это контрреволюционная деятельность. Понятие это максимально расплывчатое. «Контрреволюционным признаётся всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению власти рабоче-крестьянских советов…» и далее в том же духе. Подрыв, ослабление… Это может быть всё что угодно. Некоторые «подрывали» власть просто своим существованием.

Искать логику репрессивной машины часто бессмысленно. Была разнарядка, спущенная свыше. Каждая область, в том числе и Ленинградская, куда входил Псков, получала круглые цифры: сколько надо расстрелять, сколько посадить. А далее вступали в действие следователи. Многое зависело от их фантазии.

Вход в подвал, где расстреливали заключённых. Фото: Алексей Семёнов.

Под подозрение автоматически попадали люди с «подозрительными» фамилиями, имеющие религиозные убеждения или непролетарское происхождение. Впрочем, в списках встречаются не попадающие ни в одну из этих категорий. Судя по показаниям некоторых чекистов, которых в разные годы всё-таки судили, людей арестовывали в том числе и с прицелом на их имущество. Иначе говоря, это было убийство с целью наживы. Но всё-таки главный интерес был не в этом.

Власть над людьми – вот что привлекало. Возможность показать силу. Унизить. Растоптать. Иногда это был чистый садизм. Виды пыток теперь подробно описаны и классифицированы. От защемления ногтей до пыток насекомыми. От избиения мешками с песком и галошами до пыток звуком, светом, голодом и водой. Применялся «отстойник» (это когда в тесном помещении запирали несколько десятков человек. Люди стояли плечо к плечу. Если кто-то умирал, то труп продолжал стоять. Так могло продолжаться несколько дней). Изнасилование был в порядке вещей. В каждом окружном и областном отделе имелись свои особенности и пристрастия.

Вторым расстрелянным 21 июля 1938 года был Иван Кузьмич Ахи. Он родился в 1871 году. Уроженец хутора Дехино Лядского района, эстонец, кузнец колхоза. Арестован 26 марта 1938 года. Комиссией НКВД и прокураторы СССР 25 июня 1938 года приговорён по ст. 58-6 УК РСФСР к высшей мере наказания. Следовательно, колхозного кузнеца расстреляли за шпионаж. Возможно, свою роль сыграла национальность.

 «Намочил полотенце нашатырным спиртом и завязал им рот арестованного, а сами начали избивать его»

«ПГ» уже рассказывала о начальнике Псковского райотдела НКВД Ленинградской области Георгии Карпове. За короткий срок он успел здесь себя проявить. Чуть позднее, пользуясь покровительством Лаврентия Берии, Карпов сделает головокружительную карьеру в Москве и станет главным куратором РПЦ.

В документальной книге Олега Смирнова «Богоборцы из НКВД» бывшему начальнику Псковского райотдела НКВД посвящена целая глава, которая так и называется: «Карпов». Там приводятся слова Карпова, обращённые к подчинённым: «Вы должны запомнить раз и навсегда, что каждый нацмен – сволочь, шпион, диверсант и контрреволюционер». При этом Георгий Григорьевич указывал: «всыпать» им «до тех пор, пока не подпишут протокола». Ахи в таком случае подпадал под понятие «нацмен».

В Пскове Карпов в звании капитана госбезопасности служил в 1938-39 годах. В 1937 году получил орден Красной Звезды, а в 1940 – медаль «За отвагу».

Вот ещё одно описание «подвигов» Карпова, за несколько лет дослужившегося до генерал-майора: «На суде бывший сотрудник НКВД Ребров показал: «Я допрашивал арестованного и в это время вошли Карпов и Степанов (зам. Карпова). Они спросили у меня: «Арестованный даёт показания?» Я им ответил, что он не сознался в своей деятельности. После этого Карпов позвонил коменданту окротдела Морозову и приказал в кабинет принести бутылку нашатырного спирта и полотенце. Карпов намочил полотенце нашатырным спиртом и завязал им рот арестованного, а сам начал избивать его, при этом приговаривая: «Такой метод хорошо помогает делу и безопасен для здоровья».

Некоторые способы пыток применяются в разных российских учреждениях до сих пор.

Карпову нужны были цифры. Чем они выше, тем лучше. Псковский округ должен находиться в числе передовых. Чем больше расстрелянных, тем успешнее работа.

Это похоже на стахановский почин. Кто-то спускался в забой и добывал уголь. А кто-то спускался в подвал и выбивал показания. Приписки практиковались и там, и там. Но общий итог впечатлял. Тезис «кругом враги» подкреплялся показаниями.

«Примерно в июле 1938 года, - говорится в книге «Богоборцы из НКВД», - Карпов провёл «инвентаризацию» оперативных учётов в Псковском округе, по результатам которой докладывал, что имеются 1556 человек с «наличием компрометирующих материалов на арест» и 13 429 учтено, но без материалов, достаточных для ареста. Эти данные позволили ему обратиться к руководству Ленинградского УНКВД поставить на разрешение Москвы вопрос о проведении в Псковском округе вновь «операции по белобандитам (бывшим), контрабандистам, кулакам и прочим антисоветским элементам» с рассмотрением дел на тройке УНКВД».

Владимир Никитин открывает вход на лестницу, ведущую в подвал.

В показаниях ещё одного чекиста - Николая Капрана – об очередной псковской операции сказано: «…за три месяца было арестовано 1000 человек, из которых 700 с лишним осуждено к высшей мере наказания, и возбуждался перед УНКВД и Ленинградский обкомом ВКП(б) вопрос о дополнительных арестах ещё 1500 человек…»

Методы добычи показаний были привычные: «На голову надевали тулуп, сшибали его на пол и били ногами, а после этого подводили к столу, вставляли в пальцы ручку и сами водили его рукой по бумаге».

Даже по чекистским меркам псковские следователи выглядели как-то чересчур садистски. К тому же, в московском руководстве Ежова сменил Берия. На скамье подсудимых оказались и псковские следователи, рассказавшие: «Примерно на половину арестованных не было никакого материала, кроме того, что они ходили в церковь и молились Богу». Но помог чекистский энтузиазм («Если арестованный не подписывал ранее заготовленный протокол допроса, то его просто били… Других арестованных заставляли стоять по 12–17 часов под контролем милиционера, не разрешая шевелиться»).

Памятные знаки, выпущенные к 100-летию ВЧК-НКВД-КГБ-ФСБ.

На скамью подсудимых Карпов, конечно же, не сел – успел вовремя перевестись из Пскова в Москву, где его и настигла медаль «За отвагу». Так что осуждены были «стахановцы» меньшего ранга. В том числе и начальник 3-го отделения Псковского ОКРО УНКВД Ленинградской области лейтенант государственной безопасности Николай Капран. Если открыть сайт nkvd.memo.ru, то можно прочесть: «Капран, Николай Иванович. Национальность - украинец. Родился в 1906 году. Смерть: 30.07.1941, причина смерти - расстрел. Член ВКП(б) c 1930. Подвергался репрессиям. Арестован 02.06.1939. Осуждён 17.06.1941. Орган, вынесший решение - Военный трибунал войск НКВД Ленинградского округа. Обвинение - ст.193-17 п. «б» УК РСФСР. 22.06.1939».

Медаль «100 лет ВЧК-НКВД 1917-2017 КГБ-ФСБ».

Статья 193 пункт 17 – это злоупотребление служебным положением при особо отягчающих обстоятельствах. Одних за это расстреливали, других повышали в звании и награждали.

***

За время, прошедшее после предыдущей публикации «ПГ» на эту же тему, в России кое-что изменилось. Госзнак России отчеканил некую медаль «Почетный участник специальных программ» с изображением Феликса Дзержинского. На ней выгравировано: «100 лет ВЧК-НКВД 1917-2017 КГБ-ФСБ» и изображён щит с подписью «Управление ФСБ России по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области».

Академия русской символики «Марс» выпустила набор памятных знаков с изображениями самых известных чекистов – Дзержинского, Берии и Абакумова.

Впрочем, все эти общественные медали, нагрудные знаки и фрачные значки – прежде всего, товар. Расценки опубликованы. Заказал, оплатил и носи – хоть нагрудный знак «КГБ Эстонской ССР», хоть орденский знак «ВЧК-КГБ-ФСБ», хоть портрет Лаврентия Берии*.

24 декабря 2017 года Первый канал показал к 100-летию ВЧК-НКВД-КГБ-ФСБ праздничный концерт. В первом ряду партера сидели Медведев, Бортников, Нарышкин…Первым со сцены выступил Владимир Путин со словами о чекистах: «Абсолютное большинство их всегда были настоящими государственниками и патриотами, которые достойно и честно выполняли свой долг… Традиции продолжаются, передаются из поколения в поколение». Музыкальную часть открыл Денис Мацуев. Затем были отрывки из опер и балета. Но устроители концерта подготовили и особый номер – песню о чекистах, начинавшуюся словами: «Недаром с декабря 17-года мы носим имя гордое ЧК». Перед песней объявили: «Ветеранам-чекистам посвящается». Грянула музыка. На заднике сцены замелькали героические даты ЧК, в том числе 1938-й, 1937-й… Песню исполнил и солист театра «Новая опера» Василий Ладюк и Центральный пограничный ансамбль ФСБ. Хор и солист пели: «Мы готовы с тобой, старина, повторить этот огненный путь», «традиции Дзержинского живут»… А ещё там была строчка: «О наших ребятах не прочитать в газетах».

Да, о многих не прочитать. Архивы засекречены. И совсем не потому, что содержат какую-то государственную тайну. Не рассекречивают потому, что это было бы лишнее напоминание о том, что «традиции передаются из поколения в поколение».

*На сайте simvolika.org существует постоянный раздел, что-то вроде доски позора под названием «Слово дали…» Там есть такие записи: «Ныне генерал-полковник, казачий атаман Балтийского казачьего войска Данилевский Сергей Николаевич. Заказывал крест «За веру, честь и славу. Адмирал Ушаков» в 2004 году. Оплата не произведена по сей день». Или «Международный комитет по противодействию терроризму, наркомании и экологическим преступлениям. Заказывали удостоверения, жетоны, значки фрачные и полиграфию. Представители Заказчика на связь не выходят».