Смута и Судьба

Продолжение. Начало см. в № № 45 (414) от 12-18.11.2008 г. и 46 (415) от 19-25 ноября 2008 г.

Еще в мае 1607 года в г. Стародубе появился самозванец, называвший себя царевичем Дмитрием (Лжедмитрий II). В июле к нему прибыл из Тулы от Ивана Болотникова атаман Иван Заруцкий, ставший помощником «царевича». Кем был авантюрист на самом деле, у историков до сих пор нет определенного мнения.

Лжедмитрий II. Польская гравюра. XVII в.

Второе воскрешение царя Дмитрия

Одни современники называли его «поповским сыном», другие – наделяли иудейским происхождением, третьи – считали бывшим учителем из Шклова. Известно также, что внешне Лжедмитрий II совсем не походил на первого. Людей, лично видевших «царя Дмитрия» в Стародубе, впрочем, не оказалось, и обман сошел с рук.

Под началом авантюриста довольно быстро собралось целое войско крестьян, холопов, казаков, небогатых дворян. Пришли ему на помощь также небольшие отряды из Польши и Литвы. В сентябре-октябре 1607 гг. Лжедмитрий II захватил Почеп, Белев, Козельск. Никакой помощи осажденной Туле оказано, тем не менее, не было.

Успехи самозванца заинтересовали польскую и литовскую шляхту. В апреле 1608 г. в лагерь Лжедмитрия II под Орлом прибыл князь Роман Ружинский, представитель старинного литовского рода, который нанял для «царевича» большой отряд гусар. Под гусарами в Польше того времени, надо сказать, понималась тяжелая кавалерия, т. е. ударная сила армии. Князь практически силой заставил самозванца дать ему должность гетмана (главнокомандующего). Приехал к Лжедмитрию II также Адам Вишневецкий, но ему пришлось удовольствоваться более скромным рангом конюшего.

11 мая 1608 г. армия самозванца нанесла поражение царским войскам Дмитрия Шуйского и Василия Голицына у городка Болхова (ныне районный центр в Орловской области). Бежавшие с поля боя ратники распускали ужасные слухи, что у «царя Дмитрия» неисчислимое войско. Немало царских воинов попало в плен, но Лжедмитрий II приказал отпустить их. Среди таковых оказались псковские стрельцы во главе с «головой» Афанасием Огибаловым и сотником Матвеем Блаженковым. Показательно, что, когда стрельцы вернулись в Псков, местный воевода Петр Никитич Шереметев приказал посадить названных командиров в тюрьму. Вероятно, он увидел в них сторонников самозванца.

Лжедмитрий II, между тем, решил воспользоваться успехом и стремительно двинулся на Москву. Практически без сопротивления ему сдались Козельск, Калуга, Можайск, Звенигород. В июне 1608 г. войска Лжедмитрия II разбили лагерь в подмосковном селе Тушино (теперь оно находится в черте города).

Портрет патриарха Филарета (Федора Никитича Романова).

Василий Шуйский чрезвычайно опасался не только самозванца как такового, но и возможного вмешательства в борьбу польского короля. К Сигизмунду III срочно отправился посол Григорий Волконский, которому вменялось в обязанность объяснить безосновательность слухов о спасении Дмитрия. Посла в Речи Посполитой встретили дурно: отношения между странами, после избиения поляков в Москве, накалились до предела. Волконский жаловался царю, что в Минске местные жители бросали в русских дипломатов камни и грязь, а в Кракове король даже не пригласил их к обеду.

На помощь самозванцу начали активно подтягивались польские дворяне, изгнанные из Польши после победы короля над участниками очередной шляхетской смуты т. н. «рокоша Зебжидовского». Сигизмунд мог только благодарить Бога за удаление этих буйных смутьянов из Польши и не слишком препятствовал их походам на Русь (впрочем, возможности монарха здесь были очень невелики). Среди «рокошан» наиболее выделялся Александр Лисовский, сколотивший прямо-таки интернациональное войско из поляков, запорожских казаков и русских (в том числе бывших «болотниковцев»). Впрочем, шли к царевичу и влиятельные вельможи, действовавшие явно с одобрения короля, как, например Ян Сапега, родной брат литовского канцлера Льва Сапеги.

В сентябре 1608 г. в Тушино приехала отпущенная из ссылки Марина Мнишек. Несмотря на полное внешнее несходство двух самозванцев, честолюбивая панна «признала» в Лжедмитрии II своего мужа. Старый Юрий Мнишек попытался занять при авантюристе место главного советника, но его весьма быстро окоротил Р. Ружинский. Получив в качестве отступного солидную денежную сумму, Мнишек покинул лагерь, фактически продав дочь авантюристу.

Польские и литовские отряды немилосердно грабили северные и центральные уезды страны, облагали налогом целые города, изымали ценности. Чтобы закрепить свои позиции к северу от Москвы, они в сентябре 1608 г. предприняли попытку захватить Троице-Сергиев монастырь. Однако врага ожидал решительный отпор. Служилые люди, горожане, крестьяне, монахи сражались плечом к плечу. Ни штурмы, ни обстрелы, ни кольцо блокады не сломили стойкости защитников. Осада продолжалась 16 месяцев, однако захватить обитель неприятелю не удалось.

Лжедмитрий II очень быстро превратился в игрушку в руках польских и литовских военачальников. Тем не менее, он оставался символом борьбы против Василия Шуйского, имя его привлекало всех врагов династии. В Тушинском лагере прижился некогда постриженный в монахи Федор Никитич Романов (правда, к тому времени он уже именовался Филаретом и имел митрополичий сан). Подле Филарета сплотилась вся его «перелетевшая» из Москвы родня – Троекуровы, Черкасские, Сицкие. В убежище в Тушино нашел приют «воевода» первого самозванца Григорий Шаховской. Несмотря на бесчинства поляков, представители широких слоев населения также связывали с Лжедмитрием II определенные надежды.

Смута на Северо Западе страны: Псков против Новгорода

Вообще, исход противоборства тушинцев и сторонников Шуйского в том или ином городе часто определялся конкретной местной ситуацией. Летом 1608 года на северо-западе России появился отряд тушинского воеводы Федора Плещеева. 12 июля 1608 г. он привел к присяге «царю Дмитрию» три города с уездами – Великие Луки, Невель и Заволочье. В августе на сторону «тушинского вора» перешли дворяне и стрельцы псковских пригородов, которые затем помогли Плещееву подчинить новые городки: Опочку, Остров, Изборск. Псков оказался фактически блокированным сторонниками самозванца. Внутри города также назревал кризис. Суровый воевода Шереметев любовью горожан не пользовался. Верхушка посада заняла выжидательную позицию, пытаясь угадать, кто из претендентов на престол возьмет верх.

Михаил Скопин-Шуйский. Парсуна XVII века.

В то время неспокойно было и в самой Москве. Окружение Василия Шуйского все более разочаровывалось в царе. Государь также не доверял приближенным. Сам человек предельно лживый и неискренний, он прекрасно знал цену боярской верности. Поэтому Шуйский сделал ставку на сближение с внешней силой. Он начал переговоры о союзе со Швецией, которая находилась тогда в состоянии войны с Речью Посполитой. Племянник царя, Михаил Скопин-Шуйский, отправился в Новгород для подписания соответствующих соглашений.

Псковичи издавна привыкли относиться к шведам и немцам как к злейшим врагам. Поэтому, когда 1 сентября по городу распространился слух, что приближается отряд шведских наемников, немедленно вспыхнул мятеж. Горожане арестовали Шереметева и открыли ворота отрядам Плещеева. Уже на следующий день, 2 сентября, Псков, включая детей боярских, присягнул Лжедмитрию II. Вскоре из Тушина прибыла новая администрация. Псковским воеводой стал сторонник Лжедмитрия II князь Александр Жирово-Засекин, но ведущую роль играл опытный администратор, дьяк Иван Леонтьевич Луговской.

Новгород, напротив, сохранил верность Василию Шуйскому. 28 февраля 1609 г. Скопин-Шуйский подписал соглашение со шведскими дипломатами. Король Карл IX обязался поставить России 15-тысячное наемное войско. Взамен он получал значительные территории, включая город Корелу. Отряды Скопина соединились с наемниками, которыми командовал шведский аристократ французского происхождения Якоб Делагарди, и двинулись к Москве. В конце апреля авангард русско-шведской армии разгромил высланных ему навстречу из Тушино запорожских казаков. Затем воины Скопина заняли Торопец, Торжок, Порхов, Орешек. Худо пришлось многим тайным сторонникам самозванца. Так, воины М. Скопина-Шуйского обвинили в контактах с неприятелем и убили приехавшего к ним Михаила Татищева, того самого, что участвовал в штурме дворца Лжедмитрия I.

Сторонники Шуйского также одержали верх в ряде поволжских городов. В январе 1609 г. нижегородцы разбили присланный из Тушина отряд, а его предводителя князя Семена Вяземского повесили на городской площади. Затем местный воевода Андрей Алябьев занял Муром и добился перехода на свою сторону Владимира. Русь явно охватил распад. Одни города держали сторону Лжедмитрия, другие – Шуйского, третьи – выжидали или поддерживали иные политические силы.

15 мая 1609 года в Пскове произошел небывалый пожар, затронувший Кремль, где взорвались большие запасы пороха. Как сообщает летописец, городские низы («чернь») и стрельцы обвинили в произошедшем «нарочитых» (т. е. более состоятельных) людей [см.: Псковская летописная повесть о Смутном времени // Плач о пленении и конечном разорении Московского государства // Памятники литературы Древней Руси: Конец XVI-начало XVII веков. М.: Художественная литература. 1987. С. 149-151]. Они арестовали некоторых дворян и купцов, заявив им: «Вы город зажгли и погубили, нашего царя (т. е. Дмитрия, Тушинского вора. – А. М.) не желая» [см.: Псковская летописная повесть о Смутном времени // Плач о пленении и конечном разорении Московского государства // Памятники литературы Древней Руси: Конец XVI-начало XVII веков. М.: Художественная литература. 1987. С. 151].

Сам автор летописи, впрочем, не сомневался, что мятежниками двигали вполне меркантильные соображения: «А все это окаянные мятежники…затеяли против добрых людей, чтобы богатство их взять» [см.: см.: Псковская летописная повесть о Смутном времени // Плач о пленении и конечном разорении Московского государства // Памятники литературы Древней Руси: Конец XVI-начало XVII веков. М.: Художественная литература. 1987. С. 151]. Немалую власть в городе имел некий «мужик простой» Тимофей по прозвищу Кудекуша Трепец, который пытал богатых людей и священников, видимо, из числа противников тушинского режима [см.: Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Книга IV. Т. 8. М., 1960. С. 538].

Когда в Новгороде стало известно о событиях в Пскове, оттуда срочно выступил отряд казачьего атамана Тимофея Шарова, служившего Скопину-Шуйскому. В Пскове в то время совсем не было боеприпасов, погиб весь порох, не хватало ружей. Поэтому местные сторонники Лжедмитрия II вышли против новгородцев «заострив колья» [см.: Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Книга IV. Т. 8. М., 1960. С. 538]. Отряд Шарова разогнал импровизированное войско, но штурмовать город не решился. Атаман ограничился тем, что спалил Завеличье.

Тем временем М. Скопин-Шуйский, действуя совместно со шведскими военачальниками, наносил тушинцам одно поражение за другим. 18-19 августа 1609 г., под Калязином, ему удалось наголову разгромить войско Яна Сапеги.

Вторжение

Русско-шведский альянс имел, однако, и негативные последствия, ибо дал королю Сигизмунду III формальный повод развернуть против Руси открытую интервенцию. Чтобы подготовить общественное мнение к войне, Сигизмунд III использовал помощь публицистов. Некто Павел Пальчевский напечатал сочинение, в котором рисовал блестящие перспективы завоевания Руси, сравнивая его с покорением испанскими конкистадорами Нового Света.

Якоб Делагарди. Неизвестный художник. 1606 г.

В сентябре 1609 г. королевское войско под командованием Льва Сапеги подошло к Смоленску. Вскоре в лагерь прибыл сам король. Осада, однако, пошла неважно. У поляков было мало артиллерии и пехоты, а более многочисленная кавалерия мало годилась для осады хорошо укрепленного города. Смоляне держались стойко. Руководил обороной энергичный и опытный военачальник Михаил Борисович Шеин. Началась долгая борьба за город, затянувшаяся на 20 месяцев.

Известие о подготовке королевского похода самым угнетающим образом подействовало на обитателей Тушинского лагеря. Многие поляки понимали, что самозванец теперь никому не нужен. Участник событий Иосиф Будило вспоминал о нежелании своих сослуживцев продолжать борьбу с русскими войсками. «…Из нашего лагеря от гетмана, - пишет он, - пришло известие, что его величество король приближается к московским границам, поэтому наше рыцарство не желало дольше добывать Скопина с немцами и пришло в лагерь. Оно стало опасаться, чтобы его труд, которому оно отдавалось в течение нескольких лет, не обратился, со вступлением короля, в ничто. С того времени войско перестало работать и слушаться» [см.: Дневник событий, относящихся к Смутному времени // Русская историческая библиотека. Т. 1. СПб., 1872. С. 160].

Находившиеся в Тушино поляки послали делегацию под Смоленск к Сигизмунду, король же со своей стороны направил в Тушино свое посольство во главе с паном Станиславом Стадницким. Прибыв под Москву, представители короля даже не удостоили самозванца визита вежливости. Все переговоры они вели со своими соотечественниками. Несчастный самозванец от страха за свою жизнь запил. Собутыльником его стал Адам Вишневецкий, но, однажды Роман Ружинский положил конец пирушкам, от души избив Вишневецкого палкой. Лжедмитрию II гетман и вовсе пригрозил смертью на плахе.

В сложившейся ситуации авантюрист решил бежать от прежних покровителей. Он выбрался из Тушина, спрятавшись в повозке, груженной тесом, и укрылся в Калуге. Население многих подмосковных городков еще верило в «доброго царя» и взяло Лжедмирия II под защиту. Несчастную Марину Мнишек авантюрист попросту бросил. Гордая «царица» обходила шатры, стараясь тронуть солдат своей красотой и слезами. Она, как писал очевидец, «распутно проводила ночи с солдатами в их палатках, забыв стыд и добродетель» [цитируется по: Скрынников Р. Г. Минин и Пожарский: Хроника Смутного времени. М., 1981. С. 125].

Уже из Калуги Лжедмитрий II направил во Псков к своим сторонникам «похвальную грамоту». В городе действительно активно действовали сторонники самозванца, но в целом ситуация была не столь однозначной, как виделось из-под Москвы. После ухода отряда Шарова начались расправы со сторонниками Шуйского. Казнями и пытками руководил некий «мужик простой Тимофей».

В июне 1609 г. воевода А. Жирово-Засекин и дьяк Льговский отправили грамоту в Дерпт (ныне Тарту), который в то время находился в руках у поляков. Они просили прислать в Псков наемников для отражения возможного нападения из Новгорода, причем сторонники Шуйского именовались «изменниками» [см.: Полное собрание русских летописей. Т. 4. С. 329]. В августе того же года вспыхнул очередной мятеж. Стрельцы из числа сторонников Тушинского вора самовольно казнили местного купца Алексея Хозина, что вызвало возмущение уже всего городского населения. Псковичи выгнали стрельцов за пределы городских стен, и они обосновались в укрепленной слободе за рекой Мирожей.

В феврале 1610 г., на «масленой неделе», во Пскове стало известно о распаде «Тушинского табора». Из Новгорода приехали два стрельца с грамотой от царя Василия Шуйского с призывом отречься от самозванца и начать борьбу с поляками. Сторонники московского правительства попытались организовать «крестоцелование», но план их провалился. Горожане и стрельцы, державшие сторону самозванца, подняли крик, что теперь царь Василий будет мстить тем, кто выступал против него, и пощады никому не будет. В итоге «тушинцы» изгнали сторонников Шуйского из города.

Впрочем, на стороне Лжедмитрия II выступил не только Псков. Уход самозванца из Тушинского лагеря взбудоражил казаков, крестьян, холопов. Они готовы были сражаться за «доброго царя Дмитрия», но никак не за польского короля Сигизмунда. Тщетно атаман Иван Заруцкий, сблизившийся тогда с Р. Ружинским, призывал их объединиться с поляками. Казаки во главе с воеводой Д. Ф. Трубецким отправились в Калугу. Однако Ружинский погнался за ними со своим отрядом, атаковал и разгромил вчерашних союзников. 11 марта 1610 г., после долгих раздоров, поляки сожгли Тушинский стан и двинулись кто в Калугу, кто к Смоленску.

Польский король Сигизмунд III.

Месяцем раньше, однако, произошло другое, чрезвычайно важное событие. С благословения митрополита Филарета (Романова) группа русских тушинцев отправилась под Смоленск, где 4 февраля 1610 г. подписала с Сигизмундом III соглашение о передаче русского престола сыну короля Владиславу. В делегацию вошли весьма именитые люди: Михаил Салтыков, князья Василий Рубец-Мосальский и Юрий Хворостинин, Лев Плещеев и др. Был, впрочем, и некий Федор Андронов, бывший московский кожевенник. Таким образом, на Руси к двум имеющимся монархам, царю Василию и Дмитрию, добавился третий – польский королевич.

Русская столица, однако, ликовала. Исчез Тушинский лагерь, постоянная угроза безопасности города. Главным спасителем народ считал Михаила Скопина-Шуйского, особенную популярность он приобрел в среде дворянства. Царь Василий, напротив, вызывал все большее раздражение и презрение. Естественно, зародилась идея сменить дядю на племянника.

Одним из первых ее высказал Прокопий Ляпунов, который направил Скопину письмо с призывом «на царство». Честный военачальник отказался, даже арестовал посланника не в меру инициативного дворянина. К несчастью, Василий Шуйский сразу получил донос о происходившем. 23 апреля 1610 г., во время пира у князя Михаила Воротынского, М. Скопин-Шуйский внезапно почувствовал себя плохо. Через две недели полководец скончался, было ему в ту пору всего 23 года. Никто не сомневался, что царь Василий или кто-то из его окружения приказал отравить опасного конкурента.

Ненависть москвичей к Шуйским стала буквально всеобщей. 17 июля 1610 г. в столице произошел новый переворот. Руководители заговора Иван Салтыков и Захар Ляпунов (брат Прокопия) собрали на площади внушительную толпу, во главе которой направились в Замоскворечье, где стояли полки, собранные еще для отраженья самозванца. С собой мятежники вели патриарха Гермогена (его вытащили из дворца силой). В военном лагере собрался импровизированный Земский собор, низложивший царя. Только обретя эту, надо признать призрачную, имитацию законности, заговорщики решились на арест Шуйского. Одновременно помчались гонцы к боярам Лжедмитрия II. Видимо, многие участники событий полагали, что «калужане» тоже низложат своего «царька» и отправятся в столицу для выборов общего государя. Их ждало жестокое разочарование. Князь Дмитрий Трубецкой, ставший у Лжедмитрия первым воеводой, предложил москвичам открыть ворота перед «истинным государем».

Группировка дворян во главе с З. Ляпуновым попыталась провести на престол своего кандидата – князя Василия Голицына. Митрополит Филарет, забыв о своих клятвах Владиславу, предложил в качестве кандидата своего сына, 14-летнего Михаила. Были и другие претенденты, но явного перевеса никто не имел. Тогда было решено временно поручить дела государства совету из семи бояр. Так образовалась знаменитая московская Семибоярщина во главе с боярином Федором Мстиславским.

Андрей МИХАЙЛОВ,
доктор исторических наук, Санкт-Петербург, специально для «Псковской губернии».

Продолжение читайте в следующем номере газеты.