Жизнь и смерть писателя М.

Свою последнюю статью в нашей газете Алексей Маслов закончил так: «Аплодисменты! Прощальные. Аплодисменты памяти». Алексей говорил о том, что «существует обычай провожать актера в последний путь аплодисментами… Это как последний салют, то есть прощальный залп солдату, это как гудок корабля на прощанье моряку». Статья была посвящена памяти актера Псковского театра кукол Николая Чернявского.

Прошел ровно год. Теперь прощальные аплодисменты прозвучали в память Алексея Маслова.

Перебираешь старые номера «Городской газеты» и понимаешь, что Алексей Маслов потихоньку подводил итоги. Например, в статье-некрологе о кафе, которое в Пскове знали как «Бейрут». «Бейрут» был его местом встречи. Место изменили. Изменилось и время. И Алексей не вписался в новый поворот часовой стрелки.

В своем тексте о «Бейруте» он не бил тревогу, не протестовал. Это было какое-то детское недоумение. Он как будто бы спрашивал: как, уже? Неужели прошла жизнь? Он даже не искал справедливости. Он просто с неподдельным удивлением наблюдал за происходящим вокруг. Он был слишком беззащитен. Помню, как, казалось бы, совсем еще недавно он вышел выступать перед читателями городской библиотеки. Повязку на голове плохо скрывала бейсболка. «Подростки в подворотне ударили…», – с недоумением объяснил он и, переминаясь с ноги на ногу, прочел свой старый верлибр.

Да, с новым временем его жизнь не очень рифмовалась. Ему вообще рифмы были не очень нужны. Отсюда и его белый стих, отсюда и его обрывистая проза, в том числе и его книга с душераздирающим названием «Земля святого ада».

Мы с Алексеем жили на разных полюсах. Но – и это очень важно – на одной планете. Со многими людьми ведь приходится общаться как с инопланетянами. А он был свой, землянин. Но закрепиться на земле надолго ему было не суждено. Помните его походку? Он ходил быстро. С каждым годом ему было делать это все труднее. Он шел до тех пор, пока некуда стало идти.

На прощание с Алексеем пришли те, кто говорил с ним на одном языке.

В начале звучали примерно такие слова: прожил всего сорок семь лет, многое не сделал… Но стали вспоминать его биографию, и оказалось, что он все-таки многое успел. Как журналист, как писатель, как актер… Что-то осталось в памяти, что-то – на пленке (спектакль почти двадцатилетней давности «Жизнь и смерть композитора М.»). Есть книги, сотни статей… Кое-что еще не издано.

А еще Алексей Маслов любил игру. Особенно – футбол. И был, пожалуй, лучшим псковским журналистом, писавшим когда-либо о спорте. Не знаю, играют ли там, наверху, в футбол. Но, наверное, с небес наш земной футбол виден лучше. Ему там будет на что посмотреть. Читать его статьи о псковском футболе было интереснее, чем такой футбол смотреть. И это нормально для хорошего писателя. На бумаге жизнь неизбежно становится интереснее того, что происходит в жизни. Он был книжный человек.

Помню, мы шли с Алексеем на стадион «Электрон», на турнир по дзюдо. И он снова начал вспоминать, как, разбирая архив, нашел в театре кукол неизвестную пьесу Сергея Довлатова «Человек, которого не было»… На премьеру спектакля в Псков приехали вдова и дочь Довлатова. Алексей Маслов тогда тоже находился в Пскове. Но встречи не получилось. Он не пришел. Он опять не вписался… Видимо, было у него такое предназначение – что-то начинать. Продолжали другие. Или не продолжали.

Устные рассказы Алексея Маслова не были байками. Скорее, они напоминали психологические зарисовки. Вспоминаю его историю о том, как он шел вместе с тренером Эдуардом Малофеевым по Минску. Они заглянули в обувной магазин… У Алексея была интересная жизнь. Иногда казалось, что лучше бы она была не такая интересная. Например, без похищений «черными» риэлторами, когда Алексея вывезли далеко за город и долго там держали – пытались завладеть его квартирой. В конце концов, тогда ему удалось уйти. В прямом смысле – уйти. Он шел пешком до Пскова часов шесть. Куда он пришел, когда добрался, наконец, до Пскова? Конечно, в «Бейрут»… Когда он рассказывал эту историю, то не было в его голосе злости. Зато было сожаление. Он сожалел, что есть такие безжалостные люди… Временами казалось, что он – слишком добрый. Но другим он быть не мог. И не хотел.

Но совсем уж безобидным человеком его тоже назвать нельзя. Его статьи (рецензии на постановки нашего драмтеатра, например) могли быть очень острыми. Он не мог их не писать. Это не было привычно… В результате, Алексею указали, что так делать нельзя. Есть правила, есть флажки… Как на соревнованиях по прыжкам в длину. За определенную линию заступать не следует. Не следует, даже если надо. Но что такое теперь эта линия, если сравнить ее с той, что он пересек на прошлой неделе? Он умер у себя дома. Ему уже не больно. Он ходил по городу быстро. А теперь – взлетел.

Алексей СЕМЁНОВ,
главный редактор «Городской газеты для жителей Пскова».